-
Сообщения
-
Перед вами история женщины. Она спасала людей, жертвовала собой во время войны. Чудом выжила и после победы прожила ещё много лет. Читая об ее подвиге, невольно вспоминаешь жен-мироносиц. «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». И дочерьми.
Тоня-эже и 160 ее детей
1942-й. Киргизия. Небольшое село Курменты. Именно сюда прибыли эвакуированные из блокадного Ленинграда сто шестьдесят человек. Человечков. Опухших от голода дистрофиков, с тоненькими шеями и большими головами малышей-блокадников, многие из которых от слабости уже не могли сами ходить. Из взрослых — трое сопровождающих: директор детского дома, воспитатель и медсестра. Детям было от двенадцати до полутора лет. Их везли долго-долго, на грузовиках, в вагонах, на барже, на бричках…
Имена самых маленьких, которые ещё говорить толком не умели, перед отправкой из Ленинграда написали на клеёнчатых бирках и привязали к ручкам. Но в дороге дети много плакали и утирали глаза — чернила размылись, имена, фамилии, годы рождения стерлись. Кто есть кто? Точно восстановить было уже невозможно.
Они не умерли в дороге, добрались все сто шестьдесят. А потом все сто шестьдесят дожили до Победы, выучились, стали взрослыми… Это было настоящее чудо. И чудо это совершила девочка. Истощенных сирот спасла их новая семнадцатилетняя мама, или, как звали её старшие девочки, Тоня-эже — так в Киргизии принято обращаться к старшей сестре.
Токтогон Алтыбасарова — вот ее полное имя. В 1941 году, когда все мужчины из села ушли на фронт, ее назначили председателем сельсовета. Эта по сути еще девочка единственная в округе знала русский язык — выучила по радиопередачам. Еще знала арабский, обладала феноменальной памятью. Она была человеком, на которого можно было положиться и который был готов положить свою жизнь за других.
Токтогон поселила своих подопечных в пустующем бараке. Вместе с односельчанами набрала мешков и набила сеном, сделав детям какие-никакие матрасы. К Токтогон как к председателю совхоза приходили иногда за документами русские из соседнего рабочего поселка, у них девушка выспрашивала, как зовут их родственников, и вписывала в метрики не помнящих родства малышей новые — только что услышанные — русские имена.
Кормить детей было нечем. Токтогон пошла по дворам. Обошла каждый дом. Милостыню не выклянчивала, просто рассказывала о блокаде, о сиротах, в которых едва теплилась жизнь, и односельчане, обделяя собственных детей, понесли в барак последнее, что было дома — кумыс, сыр, молоко, картошку, свеклу…
Но еду мало принести — нужно еще чтобы дети её съели. У некоторых не было сил даже на это. Токтогон давала маленьким по две-три чайных ложки молока в час — больше нельзя, слишком сильное истощение. Не выдерживала, выбегала из барака, ревела от жалости и бессилия. А дети звали её обратно и тоже плакали — от голода, от того, что вспоминали бомбежки, от того, что рядом нет и уже не будет никогда родной мамы. Токтогон возвращалась и продолжала кормить.
Потом стало чуть легче. Токтогон организовала шефство — каждая семья в селе опекала двух-трех блокадников. Ребятишкам сшили войлочные телогрейки, связали носки к осени. Днем их новая мама работала в сельсовете, а после работы бежала в детский дом, несла детям гостинец — сладкую печеную тыкву, качала ребятишек на коленях, пела перед сном киргизские колыбельные.
Отказавшись от учебы и хороших должностей во Фрунзе, Токтогон Алтыбасарова прожила с детьми все десять лет, пока работал детский дом. Блокадники окрепли, закончили школу, потом разъехались по всему Союзу и писали маме письма. Приезжали, навещали.
А Тоня-эже вышла замуж, родила девять детей, сорок четыре года проработала председателем сельсовета в Курменты, двадцать три раза избиралась депутатом поселкового, районного и областного советов, была членом коллегии Верховного суда Киргизской ССР… Прожила девяносто лет. После неё осталась коробка с юбилейными медалями, толстая папка с грамотами, ящик с письмами от ста шестидесяти эвакуированных ленинградцев. И всё.
В парке Победы имени Даира Асанова в Бишкеке стоит памятник, на котором высечен образ Токтогон. В Санкт-Петербурге собираются увековечить её имя.Мария Бубнова
Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.