Случилось так, что когда мой младший сын, слепой с детства, «оперился» и, еще учась в вузе, стал жить самостоятельно, жизнь вновь свела меня с семьей, в которой воспитывался слепой ребенок.…
Случилось так, что когда мой младший сын, слепой с детства, «оперился» и, еще учась в вузе, стал жить самостоятельно, жизнь вновь свела меня с семьей, в которой воспитывался слепой ребенок. Моими соседями по коммунальной квартире стали мама и ее 12-летний слепой сын – Николай. Родом они были из небольшого города Северо-запада России, но уже 8 лет, каждый август, перебирались жить в Санкт-Петербург, чтобы Николай мог посещать детский сад и школу для детей с нарушениями зрения. Каникулы проводили на родине.
Оказавшись рядом с ребенком, имеющим такие же сенсорные нарушения, как мой сын, мне было интересно понаблюдать за ним. Николай учился в четвертом классе, но к моему удивлению плохо читал и слабо ориентировался в приборе для письма по Брайлю, не умел считывать грифелем наколотый текст, не вынимая листа из прибора. Из-за этого, неплохо соображая, не успевал на уроках. У него была слабо развита мелкая моторика и ориентировка в знакомых пространствах: квартире, школе. Он не умел мыться под душем, убирать свои вещи, вне домашней обстановки обычно вел себя скованно и был не прочь, чтобы окружающие ему помогали. При этом я не наблюдал у него каких-либо других физических или психических нарушений, которыми можно было оправдать столь низкий уровень его самостоятельности в быту и учебе, или объяснить столь «высокие требования» к своей персоне.
Мама полностью посвятила себя сыну – он был единственным и долгожданным ребенком, и ежедневно самоотверженно водила его (в садик) в школу, затем: дом, готовка, уборка…, приготовление уроков. Мальчик был ухожен, на занятия приходил вовремя, с готовым домашним заданием. Мама всегда отзывалась на просьбы учителей, старалась учесть все их замечания. Но с учебой, несмотря на все ее старания, у Николая были проблемы: первые три класса одолел с трудом, а в конце первой четверти четвертого класса педагоги заговорили о переводе на надомное обучение.
Понаблюдав за ними, я решил, что мне, имеющему опыт в воспитание незрячего ребенка, грех оставаться в стороне от решения их проблем. «Живой» пример моего сына – Максима, и его товарищей, которые частенько заглядывали ко мне «на огонек», убедил маму не отказываться от предложенной помощи.
Первое, с чем я стал разбираться, так это с причинами, из-за которых Николай плохо писал и читал по Брайлю. Выяснилось, что вместо чтения он предпочитал слушать «говорящие книги». Слушал он их, обычно лежа на спине (по совету ортопеда) и, от ничегонеделания, начинал махать руками и ногами, по его же объяснению: – «делал Буратино». Аналогичная деятельность, вызванная недостатком двигательной активности, не редко встречается у слепых детей и часто приводит к формированию навязчивых движений. Мама полагала, что все нормально: сын занят, приобщается к шедеврам литературы и не мешает ей заниматься домашними делами, а в «Буратино» нет ничего страшного: «ведь у ребенка недостаток физической нагрузки». Не отрицая необходимости «говорящих книг», аудиофильмов, «читающих машин» и других устройств и способов звуковой передачи информации, я считаю, что замена чтения, что визуального – для зрячего, что осязательного – для слепого младшего школьника, на слуховое восприятие текстов отрицательно скажется на развитии у ребенка воображения – основы наглядно-образного мышления. А «Буратино» же приводит к формированию навязчивых движений, борьба с которыми в дальнейшем, после закрепления в виде привычки, бесперспективна.
Мне удалось убедить маму, чтобы мальчик перестал постоянно слушать диски, а стал больше читать. Максим подсказал подходящие книги, напечатанные Брайлем. И уже через пару месяцев у Николая появился интерес к книгам, понравилось читать «в своем темпе», перечитывать «интересные фрагменты». Он стал пересказывать прочитанный текст, обсуждать судьбы героев, применять при общении понравившиеся цитаты и выражения. К концу учебного года Николай сравнялся с другими детьми класса по скорости чтения, восприятию текста и осмыслению прочитанного (по оценке учителя, сообщенной мне перед летними каникулами, удивленной и радостной мамой). И это несмотря на то, что, как впоследствии выяснилось, Николай уже больше года имел проблемы со слухом. Уменьшилось число случаев «тряски» руками, которые проявлялись и в школе.
Второе. Удалось добиться, чтобы Николай освоил хождение по улице с тростью. Несколько раз я сам ходил с ним по разным маршрутам в нашем квартале, спускался в метро, ездил на трамвае. Сначала Николай боялся, стеснялся, тушевался, отказывался заходить с тростью в магазин, в транспорт…, но мама настойчиво повторяла попытки. Скоро и сам Николай заметил, что трость ему помогает, а он, не «болтается, как авоська», сзади у мамы. Выяснилось, что ходить с тростью не стыдно, а даже несколько «престижно»: «Я умею то, что не умеют другие». А также можно самому привести друзей домой. На зимние каникулы они поехали с тростью домой. Мама боялась, что она (!) не сможет выйти на улицы родного города с сыном, который держит в руках белую трость. Но через день позвонила и сообщила, что они вышли с тростью, и это «не стыдно, даже интересно», а окружающие приняли их с пониманием и одобрением. У Николая повысилась самооценка, а у мамы – гордость за сына.
Третье. Мама прекратила сопровождать Николая по школе, помогать одеваться. Стала учить ухаживать за своими вещами, мыть посуду и многому другому, к чему ранее боялась его подпустить, и… с удивлением обнаружила, что Николай может во многих делах обойтись без нее.
Четвертое. Как я отмечал, Николай сам не мылся в ванной. Поинтересовался – почему, и услышал в ответ: «Если сам помоюсь, то заболею (!?)» Предложил все же попробовать – неделю упирался, а я убеждал: «Ты уже большой, тебе надо мыться каждый день. Стыдно, что тебя кто-то моет». Показал, как залезать в ванную, задвигать занавеску, пользоваться душем, находить мыло, мочалку, намыливать ее, вытираться полотенцем. Наконец Николай попробовал и …, слегка обжегшись горячей водой, научился регулировать температуру. Мыться стал регулярно.
Пятое. Пришлось побороться с маминым желанием «сделать из своего сына успешного ученика» по принципу: «папа решает, а Вася сдает!» Это болезнь многих «продвинутых» родителей: «Мой ребенок не может быть неуспевающим!» Так и мама Николая каждый день «сидела» с ним, фактически указывая ему, как, что, где писать. Тратила на это до 4 часов. Получалось: домашнее сделано, а в классе Николай не успевает, путается в приборе. За домашнее – 4 и 5, в классе – 2 и 3. После долгих убеждений, мама уступила моим «наездам» и согласилась на право Николая самому делать домашние задания и самому получать оценку и за классную, и за домашнюю работу. Правда, пришлось несколько пожертвовать осенними каникулами, ежедневно занимаясь специальными упражнениями «по ориентировке» в приборе для письма. Делая домашние задания самостоятельно, Николай почувствовал «вкус быть готовым» к занятиям, понравилось быть успевающим. Если же возникали трудности, то не ждал, искал помощи. Оценки стали соответствовать его заслугам, а не маминым. Год закончил с положительными оценками. У мамы же появилось свободное время.
Шестое. Более года шла борьба за разнообразие в питание Николая. Он не ел: хлеб, каши, колбасу, сосиски, но ел сардельки. Плохо пережевывал пищу, не умел запивать ее, боялся горячего чая, вилки, ножа т. п. В школе на обеде выводил воспитателей своими «выпендрежами». Мама ежедневно выдумывала, чем его накормить, и все боялась, что сын «будет голодным». Эта борьба закончилась не полной, но убедительной победой в пользу разнообразного питания. Сегодня Николай ест вилкой, запивает еду, не отказывается от каш из гречи, риса, овсянки, научился пробовать на вкус новую для него еду (раньше категорически отказывался). Эти успехи были достигнуты разными способами: вплоть до отказа выполнить его желания (пользовался отсутствием мамы), оставления его голодным (до прихода мамы), шантажом и другими «непедагогическими» методами. Мать сначала протестовала против них, но потом согласилась с возможностью «ограниченного применения». А Николай научился доставать продукты из холодильника, съедать все положенное в тарелку. А главное, мама поверила, что «если сын иногда вовремя не поест, то в обморок не упадет».
Седьмое. Жизнь Николая была окружена большим количеством страхов. Например: «не трогай вилку – выколешь глаз», «не бери нож – обрежешься», «не ходи один – упадешь», «не слушаешься – получишь двойку», «не подходи к газовой плите – обожжешься». Надо заметить, что страхи были заложены не специально, а из благих намерений. Но недаром говорится, что «дорога в ад устлана благими намерениями». Страхи обычно формируются у ребенка-инвалида родственниками в первые годы жизни «для его же безопасности» и часто становясь препятствиями для развития самостоятельности. Это не столько вина родных, сколько их беда, вызванная шоком от слепоты ребенка и не знанием, что делать с ребенком, как его воспитывать, учить, развивать. Через некоторое время, под моим «давлением», на примере Максима, его товарищей, мама начала осознавать, что большинство страхов у Николая вызваны гиперопекой, присутствующей в их семье, и ей пришлось заставить себя отказаться от желания «во всем ему помогать». Из опыта общения с другими родителями знаю, что не все на это способны, всегда найдется оправдание своих действий «во благо ребенка».
Вскоре Николай как бы «раскрылся»: стал самостоятельно заниматься, научился хитрить и обманывать – что также является элементом развития личности, перестал бояться других детей, требовать «мне должны», стал уважать интересы окружающих. У него повысилась самооценка, наладилась учеба, улучшились взаимоотношения с соучениками и учителями, проявилась любознательность. Сам стал одеваться, перемещаться по школе; без страха ходить по лестницам, улицам, по двору и ездить в общественном транспорте.
В 18 лет Николай получил инвалидность 1 гр. по зрению с детства, завершил учебу в школе им. К.К. Грота по программе основного общего образования (10 кл.) и, сдав ГИА, получил аттестат. Сегодня он инклюзивно продолжает учебу по программе среднего общего образования в одном из Центров образования (ЦО) Санкт-Петербурга. Сложность учебного материала по некоторым предметам, заставила Николая найти себе тьюторов – сам договорился со знакомыми преподавателями его бывшей школы о помощи в преодоление возникающих учебных трудностей.
Учебный режим ЦО позволил совместить учебу с прохождением курса социальной реабилитации в Центре реабилитации инвалидов по зрению и участием в художественной и общественной деятельности. Пройдя отбор, он принял участие в 7 и 8-ом Молодежном форуме инвалидов по зрению. Начал с помощью органайзера осваивать социальные сети. В 2016 году Николай принял участие в «Зимней школе», курсе реабилитации в Пучково и туристическом слете слепоглухих в Карелии, организованных фондом помощи слепоглухим «Со-единение».
Несмотря на сложности в ориентировке, вызванные не только слепотой, но и проблемами слуха, Николай освоил ряд маршрутов для самостоятельной поездки по городу, используя различный транспорт. Социальное такси использовал в исключительных случаях, хотя дорога дом – школа и обратно занимает больше часа и сопряжена с пересадками: дом – автобус – метро – трамвай – ЦО, или: трамвай – автобус – троллейбус – дом. Научился пользоваться помощью попутчиков. Применение слухового аппарата существенно улучшила ему ориентировку при передвижении в условиях городского шума.
Прошло 9 лет. Не всё сложилось за эти годы в их семье хорошо – вскоре, после нашего знакомства, погибает отец Николая, от тяжелой и продолжительной болезни умирает бабушка, много сделавшая для его будущего. Но они не сдаются, не опускают руки. Самостоятельность, приобретенная Николаем, помогла маме освоить ПК, найти работу, где ее ценят и уважают, решить другие жизненные проблемы. У Николая впереди еще многое: решить с профессией, научиться вести домашнее хозяйство и … другое.
P.S. Все описано с согласия мамы и Николая.
Вячеслав Озеров