Ответы в темах
-
Сообщения
-
Это сложно описать, как воспитывают в русских семьях. Раньше они были многодетными, дети воспринимались как дар Божий. Сейчас эту традицию возрождают православные семьи, семьи священников. У них глава семьи – муж, главная цель – воспитать детей в любви к Богу, родине и людям, которые окружают нас. На матери лежала ответственность за нравственный климат в семье, поддержание в ней согласия и покоя. С раннего возраста старшая сестра погружается в заботы о младших братьях и сестрах.
Раньше дети включались в труд очень рано, если верить крестьянской пословице, — на четвертый год. Маленькую девочку начинали учить прядению и просили присматривать за детьми. Женский домашний труд очень хаотичен в отличие от монотонного, однообразного мужского труда: женщина должна топить печь, следить за чистотой в доме, отгонять и пригонять скот, кормить его, мыть посуду и многое другое. В некоторых семьях это наблюдается и сейчас, особенно в деревнях.
Современные обряды начинаются с выписки из роддома, на которую часто приносят старые, сделанные еще вручную бабушками вещи. После выписки следует праздничный стол, за которым встречаются родственники мужа и жены.
Затем ребенка отдают в детский сад. Это первое знакомство маленького человека с обществом. В саду дети учатся азам самостоятельности и поведения в коллективе. В последнее время в детском саду распространена такая форма праздника, как выпускной утренник.
После сада ребенок попадает в школу. Здесь к нему предъявляются новые требования: в умении самоорганизации, сосредоточения на одном виде деятельности, самопозиционировании.
Семейные традиции России никогда не обходились без генеалогии: было стыдно не знать родословную, а самой обидным прозвищем считалось «Иван, не помнящий родства». Составление подробной родословной, своего фамильного дерева являлось неотъемлемой частью традиций каждой семьи. Когда появились фотоаппараты, люди стали составлять, а потом и хранить семейные альбомы. Этот обычай успешно дошел и до наших дней – наверное, у большинства имеются старые альбомы с фотокарточками дорогих сердцу родных, может быть, уже ушедших из жизни. Кстати, чтить память своих родственников, поминать тех, кто покинул этот мир, тоже относятся к исконно русским традициям, равно как и постоянная забота о престарелых родителях. Как и хоронить их в земле. В Европе этого нет, у них кремация – сжигание и хранение праха в урне.
Давней русской традицией можно назвать и передачу вещей, принадлежащих далеким (и не очень) предкам, своим потомкам. Например, прабабушкина шкатулка или прадедушкины часы – семейные реликвии, которые хранятся долгие годы в укромном уголке дома… История вещей становится не только достоянием отдельно взятой семьи, но и историей народа и всей Родины в целом.
Существует также прекрасный обычай называть ребенка в честь кого-нибудь из членов семьи (есть так называемые «семейные имена»). Кроме того, нашей уникальной традицией считается присвоение отчества. Когда малыш рождается, он тут же получает часть имени рода по «прозванию» своего отца. Отчество отличает человека от тезки, проливает свет на родство (сын-отец) и выражает почтение. Называть кого-то по отчеству – значит, быть с ним вежливым. Имя может даваться и по церковным книгам, святцам, в честь святого, которого чествуют в день рождения ребенка.
И, конечно же, самыми любимыми являются семейные праздники, поскольку все еще сильны в нас традиции древнерусского застолья. На Руси к приему гостей готовились загодя, тщательно убирая не только дом, но и двор. Всех входящих гостей встречали хлебом-солью, затем выходила хозяйка, кланялась всем в пояс, а гости отвечали ей тем же. Потом все садились за общий стол, хором пели песни, а хозяева угощали всех своими яствами (каша, щи, рыба, дичь, рыба, ягоды, мед)… Стоит отметить, что для сервировки стола использовались скатерти, полотенца и посуда, хранимые в сундуках и буфетах для торжественных случаев. Любопытно, что многие современные хозяйки соблюдают некоторые обычаи из давних времен…Мария Бубнова
У русских, как и любой другой нации, есть свои особые черты, известные по всему миру.
В частности, одной из главных национальных особенностей характера является русское гостеприимство. Встреча гостей издревле считается одной из главных культурных традиций России. И хотя встречи хлебом-солью остались в прошлом, русские, как и раньше, проявляют огромное гостеприимство и дружелюбие по отношению к гостям.
Еще одна черта характера, которая очень ярко характеризует культуру и традиции России, — это любовь к своей родине. Причем, родина для русских – это не абстрактное понятие, а конкретное место, где человек родился и вырос. Если в Европе переезд из одной страны в другую считается обычным явлением, то в России это приравнивается чуть ли не к измене, даже если причина для смены места жительства была вполне уважительной.
Также одной из отличительных черт русского народа всегда была и есть простота, в прежние времена славянские дома и имущество очень часто подвергались разграблению и полному уничтожению, отсюда и идет упрощенное отношение к вопросам быта. И конечно эти испытания, выпавшие на долю многострадального русского народа, только закалили его характер, сделали сильнее и научили с гордо поднятой головой выходить из любых жизненных ситуаций.
Еще одной из черт, превалирующей в характере русского этноса, можно назвать доброту. Всему миру хорошо известно понятие русской гостеприимности, когда «и накормят, и напоят, и спать уложат». Уникальное сочетание таких качеств как сердечность, милосердие, сострадание, великодушие, терпимость и опять же простота, очень редко встречающиеся у других народов мира, все это в полной мере проявляется в той самой широте русской души.
Трудолюбие – еще одна из главных черт русского характера, хотя многие историки в исследовании русской народности отмечают, как её любовь к труду и огромный потенциал, так и её лень, а также полную безынициативность (вспомните Обломова в романе Гончарова). Но все таки работоспособность и выносливость русских людей это неоспоримый факт, против которого трудно возразить. И как бы ученые всего мира не хотели понять «загадочную русскую душу», вряд ли это под силу любому из них, ведь она настолько уникальна и многогранна, что её «изюминка» навсегда останется секретом для всех.Вложения:
Мария Бубнова
Конечно, общаюсь. Я даже спросила Эмилию Ивановну, надо ли мне выступать на этой конференции. Она ответила, что будут только ученые и родители неслышащих детей, а дети и я не будем выступать. Конференция сложная, не будет субтитров, и Эмилия Ивановна мне посоветовала не ехать в Москву ради одной конференции.
Мария Бубнова
Спасибо, что ты прочла! Танечка, а ты ходишь в храм? В Москве есть Симонов монастырь, где прихожане глухие и слепые, да и Кремнева Наталья Борисовна пишет, что есть батюшка, который общается со слепоглухими. Ты до прочтения моих заметок знала о Радонице, Страстной неделе?
Мария Бубнова
Учу расписывать деревянные поделки, иногда — вышивать, плести бисером. Готовлю, накрываю на стол и кормлю малышей. Они слышащие. Жестами плохо владею, к сожалению.
Мария Бубнова
…И мне нравится, что блюдет. Мясные на площади закрыты. И Коровкин закрыл колбасную. Только рыбная Горностаева открыта, но никого народу. Стоят короба снетка, свесила хвост отмякшая сизая белуга, икра в окоренке красная, с воткнутою лопаточкой, коробочки с копчушкой. Но никто ничего не покупает, до субботы. От закусочных пахнет грибными щами, поджаренной картошкой с луком; в каменных противнях кисель гороховый, можно ломтями резать. С санных полков спускают пузатые бочки с подсолнечным и, черным маслом, хлюпают-бултыхают жестянки-маслососы, — пошла работа! Стелется вязкий дух, — теплым печеным хлебом. Хочется теплой корочки, но грех и думать.
В храме как-то особенно пустынно, тихо. Свечи с паникадил убрали, сняли с икон венки и ленты: к Пасхе все будет новое. Убрали и сукно с приступков, и коврики с амвона. Канун и аналои одеты в черное. И ризы на престоле — великопостные, черное с серебром. И на великом Распятии, до “адамовой головы”, — серебряная лента с черным. Темно по углам и в сводах, редкие свечки теплятся. Старый дьячок читает пустынно-глухо, как в полусне. Стоят, преклонивши головы, вздыхают. Вижу я нашего плотника Захара, птичника Солодовкина, мясника Лощенова, Митриева – трактирщика, который блюдет, и многих, кого я знаю. И все преклонили голову, и все вздыхают. Слышится вздох и шепот – “о, Господи…”. Захар стоит на коленях и беспрестанно кладет поклоны, стукается лбом в пол. Все в самом затрапезном, темном. Даже барышни не хихикают, и мальчишки стоят у амвона смирно, их не гоняют богаделки. Зачем уж теперь гонять, когда последние дни подходят! Горкин за свечным ящиком, а меня поставил к аналою и велел строго слушать. Батюшка пришел на середину церкви к аналою, тоже преклонив голову. Певчие начали чуть слышно, скорбно, словно душа вздыхает, —
По-мо-щник и по-кро-ви-тель
Бысть мне во спасе-ние…
Сей мо-ой Бо-ог…
И начались ефимоны, стояние.
Я слушаю страшные слова: – “увы, окаянная моя душе”, “конец приближается”, “скверная моя, окаянная моя… душе-блудница… во тьме остави мя, окаянного!..”
Помилуй мя, Бо-же– поми-луй мя!..
Душе мо-я… ду-ше-е мо-я-ааа,
Возстани, что спи-иши,
Ко-нец при-бли-жа…аа-ется..
Господи, приближается – Мне делается страшно. И всем страшно. Скорбно вздыхает батюшка, диакон опускается на колени, прикладывает к груди руку и стоит так, склонившись. Оглядываюсь – и вижу отца. Он стоит у Распятия. И мне уже не страшно: он здесь, со мной. И вдруг, ужасная мысль: умрет и он!.. Все должны умереть, умрет и он. И все наши умрут, и Василь-Васнлич, и милый Горкин, и никакой жизни уже не будет. А на том свете?.. “Господи, сделай так, чтобы мы все умерли здесь сразу, а там воскресли!” – молюсь я в пол и слышу, как от батюшки пахнет редькой. И сразу мысли мои – в другом. Думаю о грибном рынке, куда я поеду завтра, о наших горах в Зоологическом, которые, пожалуй, теперь растают, о чае с горячими баранками… На ухо шепчет Горкин: “Батырин поведет, слушай… “Господи Сил”… И я слушаю, как знаменитый теперь Батырин ведет октавой —
Го-споди Си-ил
Поми-луй на-а…а…ас!
На душе легче. Ефимоны кончаются. Выходит на амвон батюшка, долго стоит и слушает, как дьячок читает и читает. И вот, начинает, воздыхающим голосом:
Господи и Владыко живота моего…
Все падают трижды на колени и потом замирают, шепчут. Шепчу и я – ровно двенадцать раз: Боже, очисти мя, грешного… И опять падают. Кто-то сзади треплет меня по щеке. Я знаю, кто. Прижимаюсь спиной, и мне ничего не страшно.
Все уже разошлись, в храме совсем темно. Горкин считает деньги. Отец уехал на панихиду по Жирнову, наши все в Вознесенском монастыре, и я дожидаюсь Горкина, сижу на стульчике. От воскового огарочка на ящике, где стоят в стопочках медяки, прыгает по своду и по стене огромная тень от Горкина. Я долго слежу за тенью. И в храме тени, неслышно ходят. У Распятия теплится синяя лампада, грустная. “Он воскреснет! И все воскреснут!” – думается во мне, и горячие струйки бегут из души к глазам. – Непременно воскреснут! А это… только на время страшно…”
Дремлет моя душа, устала…
– Крестись, и пойдем… – пугает меня Горкин, и голос его отдается из алтаря. – Устал? А завтра опять стояние. Ладно, я тебе грешничка куплю.
Уже совсем темно, но фонари еще не горят, – так, мутновато в небе. Мокрый снежок идет. Мы переходим площадь. С пекарен гуще доносит хлебом, – к теплу пойдет. В лубяные сани валят ковриги с грохотом; только хлебушком и живи теперь. И мне хочется хлебушка. И Горкину тоже хочется, но у него уж такой зарок: на говенье одни сухарики…
У Муравлятникова пылают печи. В проволочное окошко видно, как вываливают на белый широкий стол поджаристые баранки из корзины, из печи только. Мальчишки длинными иглами с мочальными хвостами ловко подхватывают их в вязочки.
– Эй, Мураша… давай-ко ты нам с ним горячих вязочку… с пылу, с жару, на грош пару! Сам Муравлятников, борода в лопату, приподнимает сетку и подает мне первую вязочку горячих.
– С Великим Постом, кушайте, сударь, на здоровьице… самое наше постное угощенье – бараночки-с.
Я радостно прижимаю горячую вязочку к груди, у шеи. Пышет печеным жаром, баранками, мочалой теплой. Прикладываю щеки – жжется. Хрустят, горячие. А завтра будет чудесный день! И потом, и еще потом, много-много, – и все чудесные.Мария Бубнова
